Дорогами памяти
В начале 30-х годов прошлого века вокруг маленького степного поселка Самаркандского Карагандинской области начинает образовываться страшное ожерелье из номерных поселков НКВД, заселявшихся переселенцами из центральных районов России. Когда в Самаркандском в 1934 году начиналось строительство плотины на реке Нуре, а чуть позже первой в Центральном Казахстане тепловой электростанции – КарГРЭС-1, люди из этих поселков правдами и неправдами стремились перебраться сюда, потому что тут была работа, а, значит, возможность хоть как-то сохранить свои семьи.
Костяк населения поселка к началу Великой Отечественной войны сложился из спецпереселенческих семей. Их дети и внуки и сегодня живут в нашем городе. Несколько поколений Бурхатьевых, Гореловых, Чередниковых, Зацепиловых, Тюрюшкиных, Реуцких, Ковригиных честно трудились, приумножая славу нашего города.
Как жили в те далекие годы? Об этом лучше спросить у очевидцев. Саманные бараки, заносимые зимой снегом по самые крыши, тяжелая физическая работа, ужасающая нищета и вечное чувство голода. Но даже не это было самым страшным, а сознание того. Что тебя как бы и не существует на самом деле. Ты – изгой с несмываемым пятном врага своей страны.
В фондах городского историко-краеведческого музея хранится документ, подписанный заместителем начальника УНКВД по Карагандинской области и датированный декабрем 1939 года. Вот небольшая выдержка из него: «Ввиду того, что трудпереселенцы согласно положению не могут иметь и не имеют на руках документов, удостоверяющих их личность, документом при явке на голосование могут служить трудовые книжки, которые руководители должны выдать работающим у них трудпереселенцам на один день» (публикуется впервые). А чего стоили еженедельные походы в спецкомендатуру для отметки?
Когда началась война, дети «кулаков» пошли защищать родину. Сражались достойно, а некоторым была уготована судьба сражаться и умереть на земле исторической родины. Петр Байбаков и Петр Зюбин, родом из Сталинградской области, из семей спецпереселенцев, погибли у стен Сталинграда.
Тяжким грузом лежала на сердце боль за расстрелянного в 1937 году отца, за судьбу Александра Волкова, уходившего на фронт из поселка Самаркандского, потерявшего на войне ногу, уже инвалидом окончившего Московский медицинский институт и ставшего доктором наук, профессором медицины.
Думал ли «лишенец» Михаил Кочетов, провожая сына на фронт, что спустя годы тот приедет навестить отца в чине контр-адмирала северного флота, а все старожилы поселка сбегутся, чтобы подивиться этому чуду?
Всего за годы коллективизации в Центральный Казахстан были высланы 52 тысячи крестьянских семей, что вместе с детьми и стариками составило от 1,5 до 2 млн. человеческих жизней.
Спасая свою семью от голодной смерти, молодой аульный кузнец Аубакир Сыздыков посадил оставшихся в живых в хлипкую повозку и двинулся в поселок Самаркандский, где, как он слышал, была работа. По пути попадались безлюдные саманные мазанки и юрты. И только отощавшие до последней стадии собаки какое-то время брели за повозкой, тихо повизгивая.
...А в нескольких десятках километров раскинул свои страшные щупальца Карлаг. О его существовании знали, шепотом пересказывали жуткие истории о происходящем за его колючей проволокой. В 1935 году воочию увидели, что это такое. На строительстве промышленных объектов в поселке не хватало рабочих рук, и проблема кадров была решена по большевистски решительно и быстро. В Самаркандский были переведены два лагпункта, где содержались заключенные по печально известной 58-й статье – «враги народа».
Старожилы хорошо помнят колонны изможденных и зобный лай сторожевых псов, рвущих тела двух заключенных, попытавшихся бежать. Все это видели люди. все это видели и помнят сопки Жаур и Жаман, у подножья которых вершились страшные кровавые дела.
Уже в послевоенные годы город Темиртау для многих политзаключенных стал местом ссылки без права выезда. Так, в 1956 году после 15 лет заключения сюда приехал Теодор Снадэ – вице-президент досоветской Латвии, главнокомандующий военно-морскими силами этой страны, адмирал. Был он человеком высочайшей культуры, знал восемь языков и при этом оставался человеком открытым, умеющим найти общий язык с каждым. Светлую память об этом человеке хранят сотрудники городской инфекционной больницы, где он долгие годы проработал главным бухгалтером.
Уже первые месяцы войны ознаменовались новой волной депортации. Целые народы получили клеймо неблагонадежных. Вот справка Карагандинского обкома КП Казахстана датированная 15 декабря 1952 года: «В Темиртау проживает 5587 взрослых и 2861 детей спецпереселенцев. В том числе: чеченцы и ингуши - 2836 взрослых и1691 детей, немцы - 2700 взрослых и 1167 детей, поляки – 21 взрослые и 3 детей, крымские татары - 2 взрослых» (публикуется впервые).
Что ждало в степном захолустье интеллигентных, утонченных немцев, несколько поколений которых родилось и выросло в Москве? Среди них были инженеры, врачи, учителя, музыканты и художники. Это их трудами создавались здесь коллективы художественной самодеятельности, народные театры. Основательные и серьезные выселенцы из ликвидированной в 24 часа Автономной республики немцев Поволжья стали каменщиками и плотниками, землекопами и сталеварами.
Хорошо характеризует условия жизни депортированных выдержка из хранящегося в фондах музея постановление бюро Карагандинского горкома КП(б) Казахстана от 13 октября 1934 года «О бытовых условиях и трудоустройстве спецпереселенцев с Северного Кавказа по Самаркандской группе предприятий»: «Все переселенцы размещены в двух стандартных бараках и двух землянках. Здесь очень тесно, так как на 35 кв. метрах размещены 80 человек, кровати стоят в два яруса, поэтому в здании грязно и душно. Такое отношение к людям создало угрожающее положение, и за короткий срок умерли 35 человек только в «Металлургстрое» (публикуется впервые).
Всех этих обездоленных людей приняла земля Казахстана и делилась с ними последним.
Точного числа жертв репрессий мы никогда, увы, не узнаем. Историк Рой Медведев, охватывая период с конца 20-х до начала 50-х годов, пишет: «Общее число жертв репрессий достигает, по моим подсчетам, цифры примерно в 40 млн. человек». Т.ДИДИК, старший научный сотрудник Темиртауского городского историко-краеведческого музея. («Индустриальная Караганда» 18.08.2005 г.)
|
|
