Корум - отделение смерти
Мой собеседник – в прошлом политический заключенный, отбывавший срок в Карлаге по ст. 58 УК РСФСР, реабилитированный в 1988 г., Хеймо Раутеайнен, канадский финн, привезенный мальчишкой отцом-коммунистом, финским писателем, в СССР, в тридцатые годы, на «строительство социализма», и схваченный НКВД как «агент иностранной разведки». Хеймо выпала страшная доля – в Карлаге он сидел в Коруме, отделении для пеллагриков, был могильщиком...
Хеймо много мог рассказать о пеллагре – диковинной болезни, возникающей исключительно от длительного недоедания, отсутствия в пище жизненно необходимых витаминов группы В и, главным образом, никотиновой кислоты (РР-витаминная недостаточность), а также аминокислоты триптофана. Болезнь характеризуется поражением кожи, желудочно-кишечного тракта и психическими расстройствами.
Пеллагру Хеймо – высокий, молодой, сильный парень – получил в Балхашском ДПЗ – Доме предварительного заключения, куда его забрали в 1942 году. Арестовали его, как «иностранца», а значит, «агента международной разведки», хотя, к тому времени, он уже имел советский паспорт. Отца, Эмиля Раутеайнена, забрали еще раньше, в середине тридцатых, – он канул в неизвестность тюрем ГПУ и исчез навсегда. В 1958 году был посмертно реабилитирован, восстановлен в членах Союза писателей СССР, и мать пожизненно получала пенсию за своего уничтоженного советскими коммунистами мужа.
Хеймо из-за своей странной для НКВД-шного уха фамилии был причислен к немцам, попал в трудармию, откуда его, обнаружив, что он финн, «изъяли» в 1942 году, 10 сентября этого же года судили, определили «виновность» по ст. 58-10 и приговорили к восьми годам лишения свободы с отбыванием в ИТЛ НКВД - Карлаге.
В октябре этапом был отправлен в Карабас. Из этапа в 58 человек до Карабаса добрались меньше тридцати.
В Балхаше, еще в ДПЗ, кормили заключенных только раз в сутки – литр «баланды», то есть воды, в которой плавали рыбьи кости и растертая рыбья икра, 400 граммов хлеба и ложку соли в неделю. Понятно, что этап из ДПЗ состоял исключительно из пеллагриков.
В Карабасской пересылке выживших посчитали трудоспособными и отправили в «черную Дубовку», на шахту 100, штрафкомандировку Карлага.
Зона состояла из самой шахты и трех бараков, в каждом по 300-400 человек. В шахту ни один вольнонаемный не спускался – там работали отъявленные бандиты с уголовными статьями, самое опасное беспредельное карлаговское штрафье.
Хеймо сначала толкал тачку с породой, но силы были на исходе и тогда его определили дневальным в барак к «зекам-стахановцам». Но и здесь Хеймо не задержался: он «стух» - не мог поднять даже деревянное ведро с водой…
Врач Маевская, жена тогдашнего начальника лагеря, определила у Хеймо развивающуюся пеллагру и комиссовала его с шахты.
И – новый этап. 5 декабря 1942 года этап двинулся из Дубовки в Долинку, в лютый мороз, по степи, пешком. Было их четверо – две женщины-врачи, заключенные, охранник и пеллагрик Хеймо. На нем был бушлат, на ногах – резиновые чуни из автопокрышек.
Переход этот запомнился на всю жизнь…
Наконец, 19-е ДКО (Долинское комендантское отделение). Долинка. Раутеайнена – в БУР (барак усиленного режима). Там одни уголовники. А он – еле жив. Барак гудит, набит до отказа. Ни лечь, ни сесть. Отсюда его вынесли в больницу.
Канун 1943 года. Мороз. В больнице осмотрели бегло: с пеллагрой не берем. Отправили в ЛСО – лагерное лечебно-санитарное отделение. Наконец, кровать. Хеймо провалился в глубокий сон.
В ЛСО пролежал полтора месяца. Потом его вместе с другими пеллагриками отправили в Корум. Усадили на две поводы – сил у больных не было идти. Повезли.
Корум – спецотделение для пеллагриков. Место, откуда уходят навсегда…
Два барака. В большом бараке на два топчана полагается три человека. Все было так, даже могилы – одна на два-три трупа. Топчаны шли вдоль стен. На них человек 30-40. Умирали ежедневно. И на место умерших каждые 2-3 месяца привозили новых и новых. Этапы смерти…
Врач-еврей Лазарь Григорьевич (а может Михайлович? – теперь уже не вспомнить!), тоже «враг народа», заключенный, да медсестра Вера из «бытовичек», тоже зечка. Три охранника – куда отсюда побежишь? Да и кому это в голову придет, здесь же все смертники! Был еще татарин-экспедитор и три лошади. Вот и весь «персонал».
Пеллагру не лечили. Никаких лекарств, уколов. Ничего. Был «спецпаек» - литр баланды в обед и на второе две крошечные котлетки и черпак каши. По утрам давали маленький кусочек сливочного масла и кефир.
Больные лежали целыми днями без движения. Скелеты в длинных халатах.
Отделений было два – мужское и женское. Женщин было человек двадцать.
Летом 43-го Хеймо поставили на рытье могил. К тому времени старик-кочегар, который топил печь камышом, уже умер. Хеймо стал топить печь вместо него. А с весны – могилы…
Хеймо был тогда еще очень молод, болезнь не могла доконать его, щадила. За каждого умершего могильщику полагалась пайка несчастного. Бывало, заходит в барак утром, а ему: «Финн, тебе сегодня две пайки…».
Могилы рыл впрок. Пока тепло – зима придет, землю не раздолбить. Лето пеллагриков щадило. А зима косила безбожно.
Жил Хеймо в сторожке, где раньше жил истопник. Потом и он умер. Топил печи камышом и умер. Там же и экспедитор. Ловили воробьев, варили кашу с воробьями. Ели. Выживали. С утра рыл, до обеда. Потом еле дотащится до сторожки. Падает. Лежит без сил до вечера.
Хоронили просто, без всяких там бирок, фамилий. Вдвоем с Верой по холодку, вечером, тащат труп – а он как паутинка. Кладут в яму. На него еще. Еще одного, двух. Вера спрыгнет, утопчет сапогами. Потом зарывают. Сделали дело – и в барак. На нары. Молча. Сил нет даже говорить.
Так до весны 1944-го. Смерть его обходила – выжил чудом. Воробьи, что ли, помогли... Потом, весной 1944-го, опять в 19-ДКО. И опять БУР. Тогда-то и произошло это страшное отравление тухлой рыбой. Он той рыбы тоже поел. Потом целый чайник медный воды выпил – опять выжил…
В 1988-ом, уже в Караганде, получил бумагу: «Решением Верховного суда Казахской ССР от 6 сентября 1988 г. приговор выездной комиссии Карагандинского областного суда от 10 сентября 1942 года в отношении Хеймо Раутеайнена отменен, дело прекращено за отсутствием состава преступления. Раутеайнен полностью реабилитирован. И.о. Председателя Верховного суда Казахской ССР А.Пушечников».
P.S. Меньше чем через десять лет после реабилитации Хеймо умер. В Караганде. И в лагере, и в автобазе, где он работал шофером после освобождения, его все звали Фимкой... Записала ЕКАТЕРИНА КУЗНЕЦОВА. Караганда. 1989 г.
|
|
